Café-concert and music hall gestures in Soviet silent adventure films / Жестовая система кафе-концертов и мюзик-холлов в советском немом приключенческом фильме
This paper examines how the characteristic behaviors of late 19thand early 20th-century café-concerts and music halls shaped the portrayal of women in post-revolutionary Soviet silent cinema. While some Russian scholars have noted the relative neglect of performer imagery during this period, the pr...
Saved in:
| Main Author: | |
|---|---|
| Format: | Article |
| Language: | English |
| Published: |
GITR Film & Television School
2024-12-01
|
| Series: | Наука телевидения |
| Subjects: | |
| Online Access: | https://tv-science.online/journals/20-4-zhestovaya-sistema-kafe-kontsertov-i-myuzik-hollov-v-sovetskom-nemom-priklyuchencheskom-filme/ |
| Tags: |
Add Tag
No Tags, Be the first to tag this record!
|
| Summary: | This paper examines how the characteristic behaviors of late 19thand early 20th-century café-concerts and music halls shaped the portrayal
of women in post-revolutionary Soviet silent cinema. While some Russian scholars have noted the relative neglect of performer imagery during this period, the present study hypothesizes that some female performers in these films symbolized the vices of the “old world” or highlighted the corruption around them, while others represented the “new woman,” reinforcing Soviet ideals. These “imperfect” dancers, through their movements and poses, either heightened the positive qualities of the perfect Soviet hero or created a stark contrast. The primary focus is on Evil Spirit, analyzed here for the first time, along with The Happy Canary and The Bear’s Wedding. For comparative purposes, the study also includes The Doll with Millions, The Ice House, and The Devil’s Wheel. Furthermore, Soviet films are compared to French and German silent films from the 1910s and 1920s, which similarly employed cabaret and variety show imagery. The study concludes that cabaret and its performers served as both the setting and the means (locus and modus agendi) for criticizing prerevolutionary morals and highlighting the positive aspects of the “new Soviet man.”
Цель настоящей публикации — описание влияния поведенческих паттернов, характерных для кафешантанов и кабаре конца XIX и начала XX века, на создание женских образов в постреволюционном немом кино. Необходимо отметить, что некоторые отечественные исследователи указывают, что в 1920-е годы уделяли малое внимание образу исполнительницы. В этой же статье предлагается следующая гипотеза — некоторые исполнительницы в советских немых фильмах маркировали «старый мир» с его пороками, демонстрировали порочность окружения, а некоторые позволяли манифестировать амплуа «новой женщины», усилив антропологический советский идеал. «Неидеальные» танцовщицы своими движениями и позами масштабировали положительные коннотации «идеального» героя нового советского кино, вступали с ним в резкую конфронтацию. Основными материалами для исследования послужили отобранные фильмы: «Злой дух», «Веселая канарейка», «Медвежья свадьба». Особое внимание уделено описанию фильма «Злой дух», который будет впервые проанализирован в настоящей публикации. Для компаративного анализа приведены такие фильмы, как «Кукла с миллионами», «Ледяной дом» и «Чертово колесо». Советские немые ленты также были сравнены с французскими и немецкими немыми фильмами 1910–1920-х, в которых использовались образы и жесты из кабаре и варьете. В итоге проведенного исследования сделаны выводы о том, что кабаре и артисты кабаре и мюзик-холлов были locus и modus agendi, являющимися рупором критики в сторону дореволюционных нравов в советском кино и заостряющими положительные черты антропологических идеалов советского кино. |
|---|---|
| ISSN: | 1994-9529 2587-9782 |